Версия для слабовидящих
К столетию со дня рождения Августа Моисеевича Шерешевского (1925-2002)
А.М. Шерешевский – доктор медицинских наук, профессор, автор более 150 научных работ и докладов, руководитель группы истории психоневрологии и главный хранитель мемориального музея В.М. Бехтерева, ученый секретарь специализированного совета по защите кандидатских диссертаций, ученый секретарь правления Ленинградского общества невропатологов и психиатров, член правления Общества историков медицины г. Ленинграда, ответственный секретарь ряда Всесоюзных и международных конференций и симпозиумов, награжденный 10 правительственными медалями и знаком «Отличнику Здравоохранения СССР». За добросовестную работу неоднократно поощрялся в приказах Министерства здравоохранения СССР, РСФСР и руководства института Бехтерева.
Он привлекал к себе внимание окружающих своей внешностью: высокий, статный, всегда очень тщательно и с большим вкусом одетый красавец с богатой седой шевелюрой, а, главное, чрезвычайно доброжелательный человек. Таким я помню А.М. Шерешевского.
В 18 лет, в январе 1943 г., призванный в ряды вооруженных сил, он служил на разных должностях до 1970 г., защитив в 1966 г. кандидатскую диссертацию на тему: «Некоторые вопросы истории психиатрической экспертизы в России». С 1970г. Август Моисеевич – сотрудник нашего института, где, защитив докторскую диссертацию, работал, практически, до последних дней своей жизни. Его работы насыщены фактическим материалом, поскольку он много работал в различных архивах города. Привлекают внимание ежегодные статьи (с 1971 по 1993гг.) в «Журнале невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова» – «Знаменательные и юбилейные даты истории невропатологии и психиатрии», которые он публиковал совместно с проф. М.Л. Рохлиным, а также с профессорами Лейпцигского университета А. Том и И. Кестнер.
Идея написать историю нашего института на фактическом материале принадлежит исключительно Августу Моисеевичу. Состояние здоровья уже не позволяло ему работать в архивах, и он предложил мне заняться разработкой этой темы, за что я ему безмерно благодарна. Первая наша совместная публикация вышла в 1998 г. К сожалению, болезнь быстро прогрессировала и Август Моисеевич уже не смог работать, а в 2002 г. ушел из жизни. Это несчастье произошло летом, в период коллективного отпуска сотрудников и потому мы не присутствовали на похоронах, но в сентябре месяце большой группой сотрудников мы посетили его могилу, возложив на неё венки и цветы и затем за общим столом, в семье Августа Моисеевича, долго говорили о нем.
С большим уважением и теплотой вспоминая об Августе Моисеевиче, я еще весной этого года стала искать связи с членами его семьи и первой откликнулась Е.А. Козлова, прислав фотографии Августа Моисеевича и пообещав, что его внук – Денис Козлов, пришлет в октябре статью – воспоминание. На прошлой неделе эта статья пришла, и мы ее предлагаем вашему вниманию.
Д.м.н., профессор М.А. Акименко.
Август Моисеевич Шерешевский (1925-2002)
Для внука написать о памяти деда и притом сделать это кратко – задача непростая. В особенности, когда вспоминаешь одновременно о близком человеке и об ученом. В этих небольших по объему записках я не стану упоминать о научном наследии Августа Моисеевича Шерешевского. Не будучи медиком по специальности, я вряд ли смог бы сделать это должным образом. Лучше меня об этом напишут его коллеги: те, кто знал его по работе. Мне же хотелось бы сказать несколько слов о нашей семье. Думаю, что сказать об этом важно, поскольку семейные корни оказали влияние и на взгляды Августа Моисеевича, и на выбор его будущей профессии.
Август Моисеевич Шерешевский родился 16 августа 1925 года в Полтаве. Мальчику дали такое имя не только по месяцу рождения. Как было принято в первые советские годы, имя было выбрано «революционное»: ребенка назвали в честь германского марксиста и социал-демократа Августа Бебеля. Родители Августа Моисеевича и в самом деле имели непосредственное отношение к революции – а в последующие годы их жизнь оказалась связана с медициной.
Его мать, Анна Григорьевна (Эсфирь Гершевна) Григорьева-Беренштейн (1902-1996), была участницей гражданской войны, старым большевиком, видела Ленина, Зиновьева, Кирова, знала Александра Угарова, Виссариона Ломинадзе, Ольгу Шатуновскую и многих других деятелей революции, чьи имена вошли в историю. После гражданской войны Анна Григорьевна окончила 1-й Ленинградский Медицинский институт и стала врачом-эпидемиологом, а впоследствии училась в аспирантуре и работала в ленинградском Институте вакцин и сывороток. В молодости ей доводилось видеть академиков Ивана Петровича Павлова и Леона Абгаровича Орбели. В 1937 году Анна Григорьевна пережила исключение из партии и увольнение с работы. Несколько раз ее вызывали на допросы в здание, хорошо известное ленинградцам: так называемый Большой дом. События эти, к счастью, не закончились арестом: спустя несколько месяцев она была восстановлена и в партии, и на работе. В предвоенном 1939 году А. Г. Григорьева-Беренштейн была назначена директором ленинградского Института эпидемиологии и микробиологии имени Пастера. На этом посту она оставалась до весны 1942 года, и таким образом, именно ей выпало руководить институтом в начале войны, в первую блокадную зиму 1941-42 годов. На Институт Пастера была возложена задача предотвращения эпидемий в осажденном, голодающем городе. С задачей этой институт в целом справился: больших эпидемий в городе не было. В марте 1942 года Анна Григорьевна была командирована из Ленинграда в Казань, где почти до конца войны работала в Казанском Институте эпидемиологии и микробиологии. Там, в Казани, она участвовала в ликвидации эпидемии холеры, защитила кандидатскую диссертацию по борьбе с дифтерией, была награждена орденом «Знак Почета». После войны Анна Григорьевна жила в Ленинграде и до выхода на пенсию продолжала работать врачом-эпидемиологом.
Отец Августа Моисеевича, Моисей Соломонович Шерешевский (1902-1942), в довоенные годы был профсоюзным работником, однако война навсегда связала с медициной и его. Комсомолец еще со времен гражданской войны, коммунист с 1926 года, Моисей Соломонович стал комиссаром 56-го санитарно-эпидемиологического отряда Волховского фронта. В феврале 1942 года старший политрук Шерешевский был тяжело ранен и 22-го (по другим данным, 21-го) февраля скончался от полученных ранений в полевом подвижном госпитале 365. В Центральном архиве Министерства обороны сохранился документ, указывающий причину смерти: «осколочное ранение левого бедра в верхней трети с раздроблением кости, слепые осколочные ранения левой голени и левой стопы».[1] По воспоминаниям Анны Григорьевны, рассказанным ею мне в моем детстве, она добилась разрешения выехать на фронт, чтобы похоронить мужа. Похоронила она его недалеко от линии фронта: у станции Жихарево Мгинского района Ленинградской области. Там же, рядом с мужем, впоследствии завещала похоронить и себя. Могилы их находятся там и сейчас.
Августу Моисеевичу не довелось участвовать в боевых действиях: подростком он поступил в военно-медицинское училище, тогда эвакуированное в Свердловск, и заканчивал его уже в 1945 году, в самом конце войны. Однако память о войне жила в нем всегда. Младшим лейтенантом он попал в Группу советских войск в Германии (ГСВГ), также служил на Дальнем Востоке и с тех пор связал свою жизнь с армией и с медициной. В 1946 году он поступил в Военно-медицинскую академию имени Кирова. В том же году женился на Алле Давыдовне Бриллиант (Шерешевской), моей бабушке, которая работала преподавателем английского языка. У них родились две дочери: старшая Елена (моя мама) и младшая Екатерина. В 1951 году Август Моисеевич окончил Военно-медицинскую академию и после этого два десятилетия, до перехода на работу в Институт имени Бехтерева, прослужил военным врачом. Семья много раз переезжала с места на место, в зависимости от назначений в те воинские части, где он служил. До возвращения в Ленинград жили в самых разных концах страны: в Баку, в Стерлитамаке, в Таллинне. И каждый год, неизменно, в доме отмечали девятое мая. С середины 60-х годов по центральному телевидению в этот день передавалась минута молчания, и Август Моисеевич всегда строго следил за тем, чтобы собравшиеся за праздничным столом неукоснительно ее соблюдали. Он вообще любил порядок, в людях ценил ответственное отношение к любому делу.
А еще в доме много разговаривали об истории, особенно истории тех лет, свидетелями которых были и родители Августа Моисеевича, и он сам. О прошлом он читал много и постоянно, любил обсуждать исторические темы. Дореволюционные времена, революция, война, события тридцатых, сороковых, пятидесятых годов интересовали его всегда. Выше всего в истории он ставил фактическое научное знание – то, что в советское время часто называли «правдой факта». «Дайте мне факты, а уж концепцию на их основании можно создать потом», — примерно так любил говорить Август Моисеевич. Всегда читал он и художественную литературу – как и многие в те времена. По распространенному обычаю тех лет, ныне основательно забытому, в семье выписывались ежемесячные «толстые» литературные журналы, и напечатанное в них часто становилось предметом застольных обсуждений. Журналами с интересными публикациями обменивались и с друзьями. Литература и разговоры вокруг нее тогда были настоящей отдушиной, дававшей людям возможность размышлять и относительно свободно говорить как о прошлом, так и о настоящем. А поговорить было о чем.
Медицина и история. Так вот и получилось, что эти два призвания соединились в Августе Моисеевиче: он стал историком медицины. Соединились эти науки и в его семье: в детях и внуках. Обе его дочери, Елена Августовна и Екатерина Августовна, а также один из внуков, Константин, стали врачами. Другой внук, Петр, стал историком кино. Историей профессионально занимаюсь и я. То, чему учил нас когда-то Август Моисеевич, мы, по мере сил, стараемся помнить и сохранять.
Козлов Денис Анатольевич, Ph.D.
Профессор истории
Университет Далхаузи (Dalhousie University)
Галифакс, Новая Шотландия, Канада
https://www.dal.ca/faculty/arts/history/faculty-staff/our-faculty/denis-kozlov.html
Ноябрь 2025 г.
[1] ЦАМО (Центральный архив Министерства обороны РФ), ф. 58, оп. А-83627, д. 1123, л. 46. См. также ЦАМО, ф. 58, оп. А-83627, д. 1124, л. 22; ЦАМО, ф. 33, оп. 563784, д. 19, л. 67.
